В 2015 году, к 30-летию кончины Владыки, в память о выдающемся архипастыре и подвижнике Афонским Свято-Пантелеимоновым монастырем был издан грандиозный труд под названием «Афонский период жизни архиепископа Василия (Кривошеина) в документах». В эту книгу вошли доселе неизвестные документы и письма из личного фонда архиепископа Василия, хранящиеся в архиве Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне, где он провел более 20 лет. Архиепископ Василий, известный православный богослов и патролог, скончался 22 сентября 1985 г. в городе на Неве.
В память о Владыке мы предлагаем несколько писем из книги «Афонский период жизни архиепископа Василия (Кривошеина) в документах». Эти тексты, как, впрочем, и все другие документы из этого тома, имеют большую историческую ценность.
Со страниц этой книги с нами как бы говорят живые свидетели XX века, они делятся мыслями и событиями, рассказывают о себе, просят у монаха Василия советов и молитв…
Приведенные тексты сохраняют орфографию оригиналов.
Письма М. Лот-Бородиной
Мирра Лот-Бородина Мирра Ивановна (Myrrha Lot-Borodine) (1882-1957)
Родилась в Петербурге 21 января 1882 г. Дочь видного ботаника И. Бородина. Изучала философию на Высших женских курсах. Выехала из России в 1905 г. Закончила образование в Италии и во Франции. Специализировалась на средневековой французской литературе. Автор многочисленных исследований по этому предмету. Доктор литературы (1909)
Вышла замуж за известного французского медиевиста проф. Фердинанда Лота. После 1930 г. занялась изучением истории, культуры и богословия Византии. Напечатала ряд трудов в этой области. Скончалась в 1957 г. в Париже.
20 января – 2 февраля 1937
Fontenayaux Roses (Seine) 53rue Boucicaut
Многоуважаемый
Отец Василий!
Позвольте прежде всего поблагодарить Вас за присланную мне столь важную статью о св. Гр. Паламе. Отец Георгий Флоровский передал Вам, я знаю, тот номер «Vie Spirituelle» где был напечатан мой этюд о «даре слёзном». Надеюсь, он Вам пришелся по душе, хотя я использовала далеко не весь нужный материал, находившийся в моих руках. Вся эта область христианской ранней мистики — видения и ведения — полна неисчерпаемых сокровищ для дум и я мечтаю продолжить и припасть к источнику воды живой и дать прикоснуться к нему тем, кто от него далек по незнанию… Моя мечта написать целую книгу для французских католиков о spiritualité orientale (о восточной духовности) включая сюда и мистику литургическую / о православной литургии уже посильно сейчас печатаю ряд статей в журнале «Des Sciences théologiques» и мистику от Евагрия до Паламитов inclusivement /включая/.
По поводу последнего у меня намечено несколько пунктов-вопросов, с которыми для разъяснения обращаюсь к Вам как к специалисту.
1. К какому хронологическому моменту следует отнести, если не зарождение, то практику «Иисусовой молитвы», о чем святоотеческие предания не упоминают?
2. Как обосновать традиционность учения Гр. Паламы о соучастии тепла в высшем акте созерцания? Конечно, идея преображения тварного естества на Востоке всегда была /по крайней мере после Оригена/, но аскетизм восточный фактически сводил её уровень эпоса, что безусловно чувствуется у Исаака Сирина одного из самых замечательных «духовных» писателей и авторитетов Востока, не говоря уже Иоанне Лествичнике. Тоже недоумение возникает у меня и относительно явного превознесения человеческой природы «как творческой по образу Божьему энергии, над чисто-умной, безстрастной природой ангельской. Вообще мне кажется, что св. Гр. П. сознательно или без сознательно, но порвал с александрийским идеалом apathia. Так ли это?
3. Наконец последнее. По-моему невозможно считать „Слово о трёх образах Молитвы“ аутентичным произведением Симеона Нового Богослова, ибо оно идет прямо в разрез с тем личным духовным опытом этого гениального мистика и его дивные гимны и Поучения. Ни о какой исихасткой методологии Святого отца не упоминает и его биограф Никита Стифат и в этом отношении прав Н. (а не Jugie), хотя нельзя, разумеется, делать из этого его поспешного обобщения и легкомысленных заключений. „Вспомогательные приемы“ Паламитов — самое слабое место всей доктрины, ибо сближают их созерцание с практикой не христианской. Кроме того, в русской духовности именно задерживание дыхания при умной молитве стало на первый план ответного Богопознания исказив весь его облик и оборвав все нити связующие её с theologia mystica первых веков. Поэтому огромное большинство православных ученых да и просто церковно- образованных людей, не хочет и просто не помнит того, что лежит позади. Вы безусловно правы утверждая, что Св. Гр. Палама подвел материалистическую базу под исихаистическое учение Вост. Церкви, но древний путь всеобемлющего экстаза — трезвенного опьянения /пр. Максима Исповедника/ он несомненно сузил, а последователи его тем паче. Вы своим прекрасным трудом, подвели нас к проблеме ещё не до конца изученной, а потому всю эту проблему следует поставить заново под углом уплощенного религиозного сознания, в кои входят и так называемые visions imaginatives, от того не всегда являющиеся „прелестью“ — тем паче приходится осудить все » видения" подлинные святых как на Востоке и ещё больше на Западе. Но это уже заводит нас слишком далеко. Простите, что отняла у Вас время на чтение этого длинного письма и не откажитесь братски на него отозваться, когда у Вас выпадет свободный часок. Пока поручаю себя смиренно Вашим молитвам и прошу принять уверение в совершенном моем почтении.
М. Лот-Бородина
P. S. Моя сестра Нина Ивановна Любименко некогда знала Вашу семью, отца министра А. В. Кривошеина и его супругу в вашем имении в Никитском Саду, близ Ялты.
Это было задолго до революции.
1апреля 1937г.
Глубокоуважаемый Отец Василий!
Прежде всего благодарю Вас за столь внимательное и серьезное отношение к моим скромным трудам и особенно за столь полный для меня и обстоятельный ответ на заданные мною вопросы. Мои неудовлетворенные духовные потребности, не удовлетворяются на лоне русского Православия, столь увы равнодушного к великому созерцательному Преданию — завету родного Востока, теснейшим образом сплетенного со всей моей работой в богословской области. Может быть я ошибаюсь целиком, но пытаюсь понять как это конечно, совместимо с довольно сложной семейной жизнью, ибо Марфа по-неволе меньше чем Мария. Сейчас я одновременно собираю материалы по трем линиям: о природе и сущности мистического опыта в нашей традиции и гносеологии и антропологии в греческой патристике, читаю и нахожу о Воплощении, независимом от Искупления /и для преп. Максима Исповедника/. В последнее вовлекли меня францисканцы, прямо «по приказу свыше» должны reprendre et défendre l’Eglise… la doctrine… en lui cherchant des racines patristiques /вновь вернуться и защитить Церковь… её учение… находя в нём святоотеческие корни/. Как видите задумано широко и тема чрезвычайно интересная. Я мечтаю, если Господь даст силы написать целую книгу по-французски о Spiritualité del’Orient chrétien и, в частности об l’orientation mentale. Но это ещё за горами. Пока я должна исполнить очередные заказы для журналов «Vie Spirituelle» и других, а также закончить начатую серию о таинствах для Séances Philos. et Theol. Надо ковать железо пока оно горячо. Католические журналы буквально рвут меня в настоящий момент на части, но я чувствую, что рано или поздно я окажусь для них препятствием и произойдет неизбежный разрыв. Спешу впрочем отдать дань их весьма полной корректности и исполнительности так как никакого давления на меня никто не оказывает и нападение готовится пока что только в стане «католиков восточного обряда», с которыми мне совсем не по пути.
Теперь несколько пояснительных слов о двух пунктах действительно неудачно мною выраженных в последнем письме. Вы все правильно отметили и это моя оплошность, а потому поясняю. Меня смущает не возможность соучастия тела в духовной жизни не на вершине её /что соблазн лишь для непосвященных/ а совсем другое: для меня, каюсь, не ясно самые представления о полном преображении земной плоти. Ведь «малое воскрешение» есть образ грядущего Великого, когда тело душевное станет по апостолу телом духовным. Многие так называемые богословы /из современных/ твердят, начиная со св. Иринея Лионского, о современной спиритуализации материи, как то конечной цели творения. Но что это всё значит? Если должна исчезнуть, бытие… стертой грань entre l’intelligible et le sensible, qui est égale mentle signe symbole ici-bas, тогда преобразуемое естество /всего космоса?/ становится не только духоносным, но и сливается воедино с телом духовным, то есть вещественный мир — отображение умного — ничем больше не должен отличаться от последнего. Тут тогда какая-то антиномия, которая практически не разрешимая на мой взгляд, хотя именно здесь, как Вы правильно усматриваете, водораздел платонизма и христианства. Если об этом у Паламы?
Что касается отрицания «vision imaginative», то я знаю насколько глубоки его корни в аскетике Востока, а так же, что оно не препятствует тем телесным явлениям Божией Матери и…, но эти явления не суть мистического видения. В «Трех образах молитвы» открывается однако именно с онтологической точки зрения — все что не есть созерцание Божественного Света, иначе говоря бесконечной… Славы, чему явно противоречит экспериментальное учение Симеона Нового Богослова, который духовно зрел непрестанного Спасителя и слышал от него глаголы откровения. Кстати р. Jugie в одном из последних номеров «…Orient» вернулся к вопросу о датировании… относительно новейших обследований к… Если я говорила о создании метафизической базы в опыте паламитов, то лишь имея в виду, что… зашло у нас в последующие века, а именно факт, что православная церковь столько думала об Иисусовой молитве, кроме конечно древних источников — отвергая проницательно как «прелесть» всякое созерцание горнего мира. В результате вся наша мистика сконцентрирована ныне исключительно на литургическом тайноводстве. Между тем католический Запад, хотя во многом порвал с истинной радостью, многое сократил в дивной сокровищнице видения, ибо нельзя уже хотя бы по поводу Иоанна от Креста /S. Jean de la Croix/ настаивать на будто бы «изобразительной» мистике! Ваши слова о «вселенскости» природы христианской об «всеобщечеловечности» природы — мне было очень отрадно прочесть, особенно если оглянуться на наши дни. Настало время в самом деле подвести итоги за 2000 лет и ничем не поступаясь из вечных ценностей, попытаться объединить воедино весь подлинный/не подложный
Их оккультизм или теософию/духовный опыт мира человеческого.
Как хорошо, что Вы думаете продолжать свои исследования объекта истоков Паламизма и о Божественном Свете! Я недавно выступила на одном публичном собрании /в семинарии Collège de France/ относящийся сюда вопрос о несотворенной благодати и с радостью увидела, что её признавали и такие как Экхарт и Таулер, что он вовсе не карает католиков не томистов. Не решаюсь больше затруднять Ваше внимание, тем более, что Вы наверное поглощены великопостными службами и смиренно поручаю себя Вашим молитвам,
С совершенным почтением Мирра/Мирония/Лот-Бородин
P. S. Посылаю Вам небольшую статью появившуюся в «Ирениконе» в этом небезынтересном Зап. органе восточной мысли.
30 июля1937года
Многоуважаемый Отец Василий!
Получила Ваше столь ценное для меня письмо по возвращению из Англии, где я присутствовала на конференции общества сближения англиканских и православных церквей. Признаюсь, я доселе относилась к экуменическому движению скорее отрицательно, оно сеет недостаточно глубокие вопросы для ортодоксального сознания в нахождении компромиссов. Однако перед лицом мировой религиозной действительности мое подозрительное отношение к «английскому протестантизму» /на самом деле речь идет здесь только об англо-католиках/ в Мире изменилось. Прежде всего меня поразила глубина индивидуального молитвенного опыта, то есть то, что наиболее слабо в русской нашей духовности /конечно я имею в виду — мирской/. Лучшее тому доказательство та полная растерянность которую проявили почти все русские на этом собрании /человек 35 + несколько румын и один грек на 150 членов Съезда приблизительно/, когда о. Тальбот, известный проповедник бенедиктинец, предложил retreat /паузу/ дневной период молитвенного молчания. Молодежь совсем не знала что делать и лишь немногие попытались прибегнуть к Иисусовой молитве, которую с непривычки творить не так то легко. Да, древняя традиция «духовного делания» давно у неё затерялась даже в избранных кругах, а медитации и самоуглубленного oraison acquire /умение молиться/ нас никто не учит, увы; даже читать Евангелие мы не умеем.
Новая богословская мысль даже в Париже, больше занята самой собой, чем соблюдением и сохранением традиции, на прошлое не хотят оглядываться, а своё «нечто» выдается за истинное «нечто». Ваша «критика критики» имеет для меня большое значение и я вообще искренне Вам благодарна за столь серьезное внимание к тому, что я пишу. Вы для меня огромный авторитет! Принимаю многие Ваши коррективы и хочу только сделать две-три оговорки для выяснения моей точки зрения.
Под «поздним переводом» философии я разумела не славянский Паисия Вел., а русское «Добротолюбие» Феофана Затворника /конец XIX века/, от греческого оригинала кажется отличающегося, но возможно, что я тут не права. Относительно Иконостаса Вы меня не поняли: я ведь протестовала лишь против так сказать образованной ноты в Новгородских храмах иначе говоря именно это полное внешнее отчуждение в противовес от совершающегося на «мыслимом небе» и привело к внутреннему отрыву у них от церковной мистерии. И это подтверждает Ваше уже справедливое замечание о том, что очень многие искушения истинного вселенского Православия появились уже в Московской Руси.
Здесь XVI век с его самодержавным национализмом несет перед историей большую ответственность: подражание Византии в худшем, — в её цезарo-папизме, всегда гибельном для духа воплощенной христианской идеи. Так что касается «прелести», то это очень сложный вопрос, для меня больной и большой и по-моему не понимаемый по существу. Прежде всего знаменитый Jugie, у которого весь ум насыщен схоластикой; отец Напове… (?) этот как будто что то теперь для себя понял в восточном христианстве, но беспристрастию иезуитов я определенно не доверяю. Мои скромные на сем поприще труды подвигаются весьма туго, отчасти из-за домашних обстоятельств, так как семейная жизнь моя довольно трудная: она требует много работы и отнимает не мало душевных сил. По просьбе «Études Carmélitaines» я должна им написать текст sur le sécheresse dans l’antiquité chrétienne. Эта тема мало исследованная, мне особенно близкая, но за недостатком времени мне пришлось ограничить поле исследования — oraisons (моление). Еще пишу две статьи об онтологии мистического опыта на Востоке и о теории познания, догматическому базису того опыта. После этого должна прочитать доклад на семинарии проф. Barazzиi /это специалист по испанской мистике/, но меня мой доклад не удовлетворяет и для печати в «Иреникон» целиком я его должна переработать. Так же мечтаю написать об «oratio mentalis» в патристической литургике, когда Бог дает досуг внешний и главное внутренний. Сейчас я устала чрезвычайно и могу лишь читать то что в апокрифах Ветхого Завета и изучать иудаизм, который к стыду своему знаю очень плохо, потому что их наука… меня всегда отпугивала и от своих былых учителей в Ecoledes Etude (Section relig…) я сохранила недобрую память, как о настоящих вивисекторах Свящ. Писания. Все таки и надо хоть на пороге старости попытаться восполнить этот важный пробел в моем образовании.
Не решаюсь просить Вас хоть в нескольких словах набросать мне картину афонской жизни в настоящий момент. Обычные рассказы очевидцев ничего не говорят о едином на потребу и рисуют только монашеский быт. Если б вы могли это сделать в свободный час, то доставьте далекой ближней огромную радость. Ведь на Святую Гору мне попасть, даже если я соберусь когда-нибудь в Грецию.
Прошу не забывать меня в молитвах Ваших.
С почтением,
Простите за поправки и вставки — я пишу с трудом и переписывать нет сил — рука дрожит и требуется много усилий.
Ваша Мирра /Мирония/ Лот Бородин.
Письма Кирилла Александровича Кривошеина (1903 — 1977)
Родился в Петербурге. Младший сын А. В. Кривошеина. Эмигрировал с матерью (Е. Г. Карповой) в 1919 г. Через четыре года в Париже окончил «Ecole Libredes Sciences Politiques», после чего более сорока лет служил в одном из самых известных банков Франции (Лионский Кредит). С началом войны воевал на линии Мажино, попал в плен. Был деятельным участником французского Сопротивления и награждён медалью Сопротивления. Много путешествовал, был большим знатоком искусства. Написал объёмное исследование о жизни и деятельности своего отца, послужившее материалом для А. И. Солженицына и его «Красного колеса», где А. В. Кривошеин и его сыновья выведены как действующие персонажи. К. А. Кривошеин скончался в Мадриде (Испания) и похоронен под Парижем на кладбище в Севре.
Париж, 23 июня 1938 г.
Дорогой брат! Начинаю приходить в себя и отдыхать от физической усталости поездки, что благоприятствует ничтожной работе на службе в Банке и хорошей не жаркой погодой. Стараюсь использовать последние Севрские дни нашего пребывания в нашем доме, для отдыха вечером и по субботам. Мы окончательно покидаем Севр дней через 12. Чувства мои противоречивы и сложны: с одной стороны очень жаль — деревня (зимой это правда минус) и в особенности то что мы chez soi (у себя) без ближайших соседей, с другой стороны, дом связан с такими неприятными воспоминаниями (не только 3 смерти, но и все скандалы и семейные драмы между родственниками) (1), что я даже радуюсь разделаться с Карповыми. Ох уж эти страсти по имуществу и наследству! К сожалению, там где мы хотели поселиться с мамой (дом в Севре «им. Спасского») у них нет места сейчас. Есть надежда, что осенью будет. До того, мама поедет сначала к знакомым около Руана, потом в другой деревне, где живёт её большая покровительница и любимая всеми нами Мар. Ф. Якунчикова (2). Я пока буду жить у Игоря, а потому все письма для меня пиши по адресу 22 rue Jean Goujon Paris,75008.
Моё обратное путешествие было очень интересно, хотя и утомительно. До Солоник меня растряс автобус по македонским деревенским ухабам. С Пантазидисом я отправился в Х. «посмотреть» на русскую колонию им опекаемую — зрелище курьёзное. По случаю св. Константина и Елены все были друг удруга на именинах и пили водочку «за здоровье». Видно было, что 20 лет в бараках, не разрушили ни одного традиционного русского обычая. Пантазидис принял меня очень радушно и предложил в виду моей усталости передать о. Протогену сумму, которую я должен монастырю и ему лично (подтверди мне, что всё в порядке и деньги дошли). На другое утро я выехал в Белград и в половине десятого. К сожалению распрощался с Грецией. Путешествие по Югославии ощущается, главным образом, как жандармское засилие — 6 раз в дороге проверяют «легитимность». Провёл в Белграде две ночи и один день.
Нина Алексеевна и Никита приехали туда через пять дней после моего первого проезда, вполне благополучно. Не без добродушного злорадства замечу тебе, что Нина Алексеевна терроризирована своей матерью, обладающей ещё более резким характером чем она сама и которую она страшно боится. Компенсация!!! Видел у неё большое количество её родственников и имею ясное представление о русской эмиграции в Югославии. Зрелище странное и во многом неожиданное. Объезжая Белград, я был приятно поражен красивыми правительственными зданиями в городе (вообще, это может показаться «оскорблением величества» для эстетов эллинистов, но если отделить от современных Афин останки и развалины античности, то не будет никакого сомнения, что Белград, по архитектуре, гораздо красивее Афин) — большинство построено русскими архитекторами, притом по конкурсу, особому проекту, а не «по протекции».
Русские здесь много создали в области инженерной и технической. Югославия единственная страна, в которую русские эмигранты вложили нечто цельное и настоящее. Но это одна сторона медали, есть и другая. Приведу и характерную бытовую сцену: на Белградском вокзале меня встречает beau-frère Нины Алексеевны — весьма хороший и симпатичный человек, хотя и достаточно примитивный до крайности, это муж её старшей сестры Наталии. Жестами ищет такси — их много. Но он кричит на югославского шофера, что хочет именно «русского». И что же, сербы таксисты совершенно не обижаются и находят ему из толпы, зовут и приводят к нему «руса». Можешь себе представить, что было бы в Париже, если бы такая сцена разыгралась, с поисками и предпочтениями в массе таксистов — был бы бунт и крики «расисты»! Привели шофера ему, как он хотел, но мой спутник возмущенно и громко заявляет, что это не настоящий «руса», а только говорящий по русски. И только тогда снисходительно соглашается взять этого серба, когда после долгих поисков русского не находят.
В поезде идущем в Загреб ехал со мной русский инженер, занимающий крупное место на сербской государственной службе и что же: ругал по русски сербов последними словами, всю дорогу, во весь голос, очень громко, (хотя я знаю, что один из наших спутников знал по русски), он вдруг стал хвастаться как он говорит о всяких «нравах» в глаза сербам и тут же громко процетировал по сербски характеристику сербов, в которой они именовались «навозом». Вот тебе пример превосходства собственной значительности в стране, которая их приютила и дала работу. Но подобное мы наблюдаем и во Франции.
Политические идеи русских эмигрантов — столь же единообразны, сколь и просты, если не сказать примитивны — всё сводится к восстановлению государственных и охранительных институтов власти, крепкую жандармерию (в этом я убедился на себе), Адольф Хитлер должен стереть с лица земли жидовскую Францию и тем самым без труда разрешатся все мировые проблемы (такие мысли вполне там бытуют).
В Белграде я довольно много передвигался. Был в русской церкви, где служил митр. Анастасий (Грибановский) (3), у него несомненно аскетическое лицо, служит замечательно, а рядом в сербской церкви св. Марка я был приятно поражен красивым пением с монашеской русской традицией. В храме было очень много народа, говорят всего этого не было раньше и что большое благолепие введенное патриархом Варнавой (4) чуть ли не удвоило посещаемость сербских церквей. Рядом с маленькой церковью и огромный собор св. Саввы в сербско-византийском стиле, весьма величественный, но так и не законченный. В кафедральном соборе и публика была уже совсем другая, новые нравы «свободы», болтали и шумели во время службы, многие стояли спиной к алтарю. На другой день я выехал в Париж, причем благодаря 60% скидке за транзит через Германию я проехал через Швейцарию гораздо дешевле, чем ехал к тебе в Грецию.
Я тебе говорил о неприятном впечатлении, произведшем на меня от встречи с хитлеровцами. В Зальцбурге, где поезд стоит час, на одних магазинах красуется arisches Geschäft на других judisches Geschäft, а также много плакатов австрийского епископата голосовать за присоединение Австрии к Германии (Anschluss). Не мог себе представить, что и католики заражены этим верноподданичеством. Может они боятся?
В Мюнхене впечатление абсолютно противоположное, интересно было сравнить не только со свеже присоединённой Австрией, но и с фашисткой Италией. Разница огромная! В Италии вся реклама, и всё от начала до конца проникнуто пропагандой. В некоторых городах, на фасадах домов, гигантские портреты «дуче», много его изречений красуется на транспарантах установленных на крышах, растянутых через улицы и т. д. Вот почему, если бы сейчас неосведомленный в политике человек, попал бы в Мюнхен, то вряд ли бы он понял, что находится в стране, где царит тоталитаризм. Мюнхен совершенно не переменился, те же магазины, наполненные товарами, пустые улицы днём (потому что все работают), а вечером трудящиеся и учащиеся на велосипедах и машинах спешат домой. Много открытых кафе, кондитерских, хорошие спектакли в музыкальных театрах, никаких плакатов, иногда скромная фотография Адольфа, флаги только на официальных государственных учреждениях.
Новых построек мало, но видно что строят много. Видел еврейские магазины, после 5 лет режима Хитлера и они без всяких антисионистких надписей!
Конечно никакого голода нет, повсюду много продуктов и всяческой разнообразной снеди, единственно мне показалось мало молока и масла. Я очень хорошо и недорого пообедал. Был я в Пинакотеке, что доставило мне огромное удовольствие.
Увидел, то что давно мечтал посмотреть.
Одно только ново в новой Германии — это огромное количество военных, в частности в поездах. Я старался найти сравнение, что и кого они мне напоминают и понял: армия мне напоминает теперешний вид и выправку ворошиловских военных, красной армии (это я сужу по фотографиям) — и это странно, неожиданно и важно, и вплоть до офицеров включительно. В основном, это тип людей как бы безличный, бесстрастный, полу-интеллигентный, но карикатурный типаж «выходцев из народа» (ничего общего с русской старой гвардией в них нет). Дух Потсдама умер, также как и «дачи в Гатчине» и этого не понимают наши эмигранты из Югославии, не видящие в национал социализме окончательного реванша. Скажу, что внешнее впечатление от военных, меня немного потом утешило, в результате разговора с одним унтер офицером. В поезде, он оказался моим соседом и принял меня за француза и мы с ним мирно разговорились не о политике а об искусстве и об отвлеченных материях. Зато я чуть не растерялся, когда почтенные бюргеры, соседи по купе, говорили о хитлеровских девушках блондинках и о красоте голубых глаз фюрера! Притом, чуть ли не с дрожью в голосе!
Возвращаясь во Францию, меня по дороге проверяли, но уже меньше чем когда я ехал к тебе. Паспорта посмотрели только на границе, а в Югославии полицейщины пруд пруди, в Германии (внутри страны) на улицах никого не останавливают для проверки документов, а в Югославии, меня несколько раз останавливали и требовали паспорт. Конечно всё это мое поверхностное впечатление «туриста», транзитного путешественника.
В Париже я застал глубокое успокоение от внешних тревог, хотя все сознают, что это только временное затишье, но после зловещей паники 20-21 мая, когда мои сослуживцы и я ждали с минуты на минуту всеобщую мобилизацию — все вздохнули свободнее. Сейчас чехословацкий вопрос занимает очень малое место в газетах. Мир был спасен, (но вопрос на какое время): 1) подписание договора в Мюнхене Чемберлена с Хитлером. 2) благорозумие Хитлера, который не чета Вильгельму.
В Испании Франко продолжает побеждать, но французы, одержимые своими левыми идеями, послали такое количество красным республиканцам оружия, что война пошла снова замедленными темпами. Это было недавно официально признано Блумом, с большим удовлетворением и аплодисментами коммунистов. Не могу сочувствовать этой власти во Франции и тем более что она поддерживает 3-й Интернационал в Европе.
Должен кончать письмо.
Прошу тебя поклониться всем от меня и поблагодарить, в частности — о. Паисия, о. Сергия, о. Силуана, о. Софрония, игумена Иоанна. Сколько благодаря им я узнали и увидел! Молись обо мне.
Твой Кира
(1) В семейном доме Карповых в Севре, под Парижем, скончались родители Андрея Карпова (Маргарита и Фёдор), а в 1937 умер и сам Адя Карпов. Дом остался на попечении Кирилла и Елены Геннадиевны, которые не могли своими средствами содержать этот дом, а потому было решено его оставить.
(2) ЯКУНЧИКОВА (урожд. Мамонтова) Мария Федоровна (1863-1952). Художник декоративно-прикладного искусства, специалист по народным художественным промыслам, общественный деятель. Дочь Ф. И. Мамонтова (1839–1874) и Ольги Ивановны, урожд. Кузнецовой (1847–1932), племянница Саввы Ивановича Мамонтова. Выросла в родовом подмосковном имении Киреево. В 1882 вышла замуж за предпринимателя и мецената Владимира Васильевича Якунчикова (1855–1916). У них бывали А. П. Чехов, К. С. Станиславский, И. Э. Грабарь, В. А. Серов (последний написал их портреты). В 1910 построила дом в стиле модерн («Особняк Якунчиковой») в Москве, в Пречистенском пер., 10. Была увлечена кустарными художественными промыслами, занималась возрождением ручной набойки в Московской губернии. В 1890 вместе с Е. Г. Мамонтовой (женой С. И. Мамонтова) открыла в Москве на Петровке «Магазин русских изделий», в котором принимались заказы на изготовление предметов и вещей художественно-кустарного промысла. Вела благотворительную деятельность. Состояла членом Иверской общины сестер милосердия, Дамского благотворительного тюремного комитета, Попечительского совета Городского женского училища. После революции ее московский дом и усадьба были национализированы (усадьба была превращена в коммунальный дом; в 1995 сгорела). После национализации мастерских Абрамцево организовала при поддержке Н. В. Поленовой новую артель вышивальщиц в Тарусе. В 1928 эмигрировала. Жила в Париже, где основала кустарную художественную мастерскую. В 1932 была избрана членом Комитета Московского землячества. Пожертвовала свои работы для благотворительной лотереи на балу Союза русских судебных деятелей.
С 1937 — член Союза ревнителей памяти императора Николая. Последние годы жила в Русском старческом доме в Сент-Женевьев-де-Буа. Похоронена на местном кладбище.
(3) Митрополит Анастасий (Грибановский) (1873-1965). Митрополит Восточноамериканский и Нью-Йоркский, второй, после митрополита Антония (Храповицкого), председатель Архиерейского Синода РПЦЗ. В ноябре 1935 года стал во главе автономного Балканского округа. В 1935 году Сербским Патриархом Варнавой был возведён в сан митрополита. 31 октября — 18 ноября 1935 года, как представитель РПЦЗ, принимал участие в совещании, проходившем под председательством Патриарха Варнавы, с представителями других церковно-эмигрантских структур: митрополитами Евлогием (Георгиевским) и Феофилом (Пашковским), и епископом Димитрием (Вознесенским) (представитель Дальневосточного округа); совещание выработало Временное Положение об управлении Русской Церковью Заграницей.
(4) Варнава (Патриарх Сербский) (1880-1937). На посту главы церкви провёл ряд административных и финансовых реформ, при нём был разработан новый устав церкви, учреждены Загребская и Прешовско-Мукачевская епархии, заложен собор Святого Саввы в Белграде и многие другие храмы в стране, возведено новое здание патриархии. Патриарх Варнава отличался независимой позицией и решительно осуждал возможность заключения конкордата между Югославией и Ватиканом. В день голосования по утверждению конкордата в Скупщине патриарх неожиданно скончался, что породило слухи о насильственном характере его смерти. Похоронен он был в недостроенном соборе Святого Саввы.
Париж, 21 июня 1945 г.
Дорогой брат, я надеюсь ты получил две открытки и письмо отправленные мной с момента возобновления почтовой связи. Наш старший брат Игорь, который был арестован и депортирован немцами 12 июня 1944 года в лагерь Дахау три недели тому назад, вернулся недавно в Париж. Он перенес ужасные страдания, сейчас он ещё лежит, но постепенно набирает силы. После двух-трёх месяцев отдыха он надеется вернуться на работу. Мы в течении более чем года ничего друг о друге не знали, так что расскажу тебе как мы жили с весны 1944. В те времена, в основном после высадки Союзников 6 июня 1944 жизнь в Париже становилась всё более тяжелой. Бомбежки столицы почти не коснулись, но воздушные тревоги были постоянными и били по нервам, снабжение практически прекратилось, немецкий террор становился все страшнее, а аресты умножались с каждым днем. Сам я после ареста Игоря, целую неделю скрывался и не появлялся у себя дома, но ничего не последовало.
Из русских эмигрантов в Париже были арестованы отец Николай Оболенский и его жена (она погибла в Германии) (1), монахиня Мария Скобцова, также погибшая в лагере, священники о. Димитрий Клепинин и Врасский (умершие в Веймере), освобождение Парижа случилось без больших разоружений, но жизнь ещё не нормализовалась. Какое то время приходилось ходить на работу далеко, пешком. Мой друг Генрих де Фонтене занимает сейчас высокую административную должность. Мое положение в целом не изменилось, но даже улучшилось, работа в банке стала интереснее, жизнь русской колонии осталась прежней. Публикуются статьи в газетах, различных направлений. В одной из них преемнице «Последних новостей» появилась очень хвалебная статья об аресте и освобождении из лагеря нашего Игоря. В церковном плане, митр. Евлогий твердо намерен восстановить общение с Московской Патриархией, он получил заверения, что это вскоре произойдет. Церковь которая никогда не прерывала общения с Москвой все ещё существует. Один священник и двое мирян, один из которых Владимир Лосский, вскоре поедут с кратким визитом в Москву по приглашению Патриархии. Наконец, церковь, которая была в общении, с Синодом Югославии, также по-прежнему существует. В Свято Сергиевском Богословском Институте все благополучно. Митрополит Евлогий в честь взятия Берлина и Победы отслужил в присутствии посла СССР и нескольких генералов — торжественный молебен. Из семейных новостей: дядя Сергей скончался без страданий и ему было 85 лет. Тетя Оля чувствует себя хорошо, но сдала. Она из Севра иногда приезжает в Париж. Мы рады, что война в Европе наконец закончилась. Расскажи мне подробнее о монастырской жизни. С 21 апреля 1945года я от тебя ничего не получал. Твой брат Кирилл.
Париж, 4 сентября 1945 г. (перевод с французского)
Дорогой мой брат! Надеюсь, что ты получил наши письма и открытки. Мы с июня месяца ничего от тебя не получали. Игорь хорошо выздоравливает в замке во французских Альпах, где он находится вместе женой. Он там пробудет ещё месяц и надеется не позднее ноября вернуться на работу. У меня всё хорошо. Банк «Леонский Кредит» предлагает мне ещё раз пойти в отпуск, в первый отпуск я побывал в городке, где жил в начале войны, у меня там хорошие друзья и на кладбище покоится несколько полковых друзей убитых 17 мая 1940 г. Несмотря на свои 77 лет, наша тетя Оля хорошо себя чувствует.
Условия жизни в Париже постепенно улучшаются и мы надеемся, что предстоящая зима не будет такой тяжелой как предыдущая.
Теперь о жизни русской церкви в Париже. Главное событие после Освобождения, это приезд, восемь дней тому назад в Париж, митр. Николая (Ярушевича) представителя Моск. Патр. Его приезд это результат переговоров, которые с момента Освобождения вел мит. Евлогий (Георгиевский). Владыка Николай произвел здесь на всех очень хорошее впечатление. В Соборе св. Ал. Невского он торжественно служил вместе с митрополитами Евлогием и Серафимом. Церковь была полна! Служба была очень волнующей. Как только будет получено согласие Константинопольского Патриарха, Русская Церковь в Париже возобновит каноническую связь с Московским Патриархатом. На литургии присутствовал посол Советского Союза, он не в первый раз приходит на рю Дарю, но конечно же примирение парижской церкви с русской, произошло помимо всяких политических соображений, а исходя исключительно из Веры и канонического права. Твой Кира.
Париж. 19 октября 1945 г. (перевод с французского)
Дорогой брат! Мне было очень интересно прочесть твоё письмо написанное в конце июля, это первое длинное письмо, которое я получил от тебя после моего возвращения из плена. Всё то, что ты мне писал после 1944 года было не очень подробно, а потому у меня конечно возникает много вопросов к тебе. То что я прочел сейчас абсолютно совпадает с твоими мыслями. В следующем письме изложу свои соображения, а сейчас ограничусь историей нашей семьи после 1941 года. Ведь ты ничего не знал, что произошло за эти почти 5 лет, когда мы практически не переписывались.
Начну с Игоря.
Игорь был арестован Гестапо в Париже, в первый раз 22 июня 1941 года, в день немецкого нападения на Россию. Он находился в списке подозрительных лиц, которым нельзя было предъявить конкретных обвинений. Его арест не имел ничего общего с его принадлежностью до войны к Обществам философской направленности. Этот вопрос никогда не интересовал Гестапо. Но было известно, по многим другим его активным действиям, в политических кругах, что он никогда не согласится с завоеванием России Хитлером, под предлогом «крестового похода» и этого было достаточно для его ареста. Всё-таки Игорь был всегда очень заметной активной политической личностью в русской эмиграции, особенно в последнее время. Его арестовали одновременно с несколькими 100 парижскими русскими, самого разного свойства: там и Шатилов, и социалисты, православные священники и еврейские интеллигенты… все они были посажены в лагерь «Компьень».
Режим содержания там ничего общего не имел с ужасами Дахаю и Освенцимом (но это у него было потом). Администрация была не эсесовской и с людьми обращались прилично (начальник Лагеря признался одному человеку, что он ненавидит Хитлера и войну). Два месяца спустя немцы уверенные в скорой победе над Россией, стали освобождать арестованных. Хозяин предприятия, где работал Игорь добился его освобождения. Именно тогда, начиная с сентября 1941 года Игорь начинает активно бороться против немцев и вступает в Сопротивление. Вместе с людьми встреченными в лагере «Компьень» он создает очень активную группу, которая налаживает контакты с другими французскими сопротивленческими организациями в руководстве которых были наши друзья. Игорь много ездил, бывал в Англии, выполнял рискованные задания. По понятным соображениям, не буду об этом говорить подробно, но уверяю тебя, что эта группа становится со временем всё более эффективной и активной, но и всё более подверженной рискам. Всё это было именно как в настоящем полицейском романе!
В конце концов, Игоря арестовывает Гестапо 12 июня 1944 года, он был предан агентом двойником! К счастью, я был вовремя предупрежден, смог проникнуть в его квартиру и уничтожить все компрометирующие материалы. Несмотря на отсутствие прямых доказательств дело приняло крайне опасный поворот. Я безумно боялся узнать об его казни, потому что всё шло именно к этому. Позднее Игорь рассказал, что в течении семи дней он был подвергнут страшным пытках в Гестапо: избиению, погружению в ледяную ванну приводящую к ощущению удушия и целому ряду пыток о которых я не могу рассказывать с содроганием. Несмотря на всё это, он не заговорил и никто из его окружения не был арестован! Потом он провёл шесть недель в страшной тюрьме Френ.
С чувством огромного облегчения, какое наверное испытываешь всего два-три раза в жизни, я узнал о том, что его не расстреляют, но он бессудно был приговорен к депортации в Германию и находился опять в пересыльном лагере «Компьень». Нам удалось привести ему несколько передач, благодаря которым он сумел хоть немного восстановить силы. Тем временем Союзники продолжали наступление на Париж и мы очень надеялись, что вот-вот случится окончательная победа. Но 17 августа около 2100 компьеньских заключенных были вывезены в Германию, в различные лагеря, другие, арестованные за менее тяжелые преступления были этапированы 21 августа и были освобождены американцами. Но для Игоря, который был отправлен в Германию, начинался настоящий ад (когда его пытали в Гестапо ледяной ванной он был настолько уверен, в том что его расстреляют, что физические страдания казались вторичными) заключенных, которых напихали в вагон-телятник было 80 человек, их везли без воды и пищи, в течении 5 жарких дней. По прибытию в Веймар, Игорь заболел дизентерией и его отправили в страшный лагерь Лаура, где изготовляли ракету Фау 2.
Игорь рассказывал, что более 1 года там никто не выживал. Быстрее всех гибли молодые от 20-30 лет и пожилые, старше 55 лет. Среди заключенных было около 12 национальностей, много французов и русских из СССР. Надзирателями были немецкие уголовники (убийцы и грабители) которым было приказано быть максимально жестокими. Работа очень трудная (тяжелые грузы, недостаточная еда, побои). Надо было например, бегом подыматься 132 ступени с тяжелой металлической балкой на плечах (завод был подземным) если заключенный начинал задыхаться, то его избивали. Однажды Игорь недостаточно быстро встал при появлении эсесовского унтер-офицера, тот кинулся на него, повалил и стать топтать сапогами, потом его сильно укусила овчарка, из-за чего он смог не выйти на работу и остался в самые холодные месяцы зимы в больничном бараке (ещё за год до этого больными совсем не занимались, а начиная с января 1945 страх поражения привел к некоторому улучшению режима).
Медицинский уход был ужасным и врач без всякой нужды, (ради эксперимента) провел с ним страшную операцию на руке Игоря, с тем, чтобы изучить у него вены, якобы «несоответствующие нормальному анатомическому строению». Он сказал ему «ты должен быть как все!» В результате у Игоря до сих пор не двигается мизинец. При приближении американцев, лагерь был эвакуирован в Дахау, где Игорь оставался почти голым и без еды. Американцы оказались там 30 апреля. Три недели спустя Игорь и другие французские заключенные были перевезены на берег Констанского озера в качестве гостей Первой французской армии. Потом он был репатриирован в Париж через Швейцарию. Я приехал его встречать и когда он спускался по лестнице парижской гостиницы Лютеция, куда его привезли, я его не узнал, настолько он изменился, скелетическая изможденность, лицо — сплошное страдание. Он до сих пор страдает тяжелым плевритом, но не так как вначале и поэтому было решено, что он поедет поправляться в Верхнюю Савою. Здоровье улучшается быстро, он уже набрал в весе, а 8 дней назад даже вышел на работу. Но в течении долгого времени ему нужно быть очень осторожным. Хозяин, поручил ему руководить всем заводом, а рабочие ему преподнесли огромный букет цветов и устроили дружеский вечер.
Много о себе говорить не буду.
Из немецкого плена я тебе писал. Режим содержания в лагере военнопленных, крайне отличается от концентрационного. Ты наверное знаешь, что практически вся французская армия на линии Мажино попала в плен. И я в том числе. Уже тогда немецкая система господства над другими народами, их порабощения, была мне отвратительна! Так что для меня стало делом совести, после освобождения из лагеря, принять участие в борьбе против Хитлера. Роль моя была скромной, но далеко небезопасной. Я стал связным между Игорем и организациями Сопротивления. Подробно описывать не буду, но было очень увлекательно встречать на улице людей знавших меня только под вымышленным именем и передавать им важные документы. Странно, но у меня совершенно отсутствовало чувство страха. После ареста Игоря, я несколько дней скрывался, но как я тебе уже писал, после его ареста никто не пострадал. Поражение немцев во Франции приближалось и им было трудно доводить до конца свои дела по поимке сопротивленцев. Мне удалось избежать ареста, а то как знать, может быть встретились бы с Игорем.
Пока всё, но вскоре напишу и о других событиях.
Твой брат Кирил.
Париж 18 ноября 1945 г.
Дорогой брат, пользуюсь оказией, чтобы рассказать тебе о последних мировых новостях политики. Я получил твои письма от 29/7 и 29/8. На первое ответил заказным письмом с рассказом о сопротивленческой работе Игоря, его аресте и отчасти моей деятельности. К сожалению письма из Франции идут сейчас ещё дольше чем из Греции сюда.
О России: совершенно разделяю твоё отношение к ней. Как и ты считаю, что «отрицать значение перемен в России (в религиозном отношении) можно только из предвзятости или политического расчета». Безусловно, есть огромные положительные сдвиги. Как и ты я нахожу, что каким бы ни был тяжелым режим в Сов. Союзе (а он есть!) «было бы глупо и подло желать изменений режима путем новой войны против русского народа» (цитирую твои слова). Я даже удивлён, что ты, будучи отрезан от мира во время войны, так трезво и ясно расцениваешь положение, как и та группа русских эмигрантов в Париже, которая пришла к таким же выводам, но путем размышлений и анализом, но находясь в гуще событий. Да, в России произошел огромный сдвиг! Он, правда, не имеет ничего общего с либеральной эволюцией системы и «парламентаризма», о которой мечтают многие эмигранты из меньшевиков проживающих в Америке (они уже поговаривают о новом крестовом походе для установления демократии в России). Это довольно смехотворно, но конечно, можно только жалеть о том, что свобода человеческой личности не суждено в ближайшее время воцариться в России, но нельзя и отрицать, что Сов. Россия 1945 года не то же самое, что «Совдепия» былых лет.
Теперь во Франции для многих французов их история начинается с 1789 года, так и в России возвеличивается великое прошлое, победы русской армии в 1812 году, великий поэт Пушкин и вся русская культура. Вслед за переменой власти в СССР к культурно-историческому прошлому, которое как не поверни, но очень живо в народе, тоже самое, логично, должно произойти и в отношении к Церкви. Но к Ней стали относится лучше не только из-за эволюции самой власти, или чтобы «обмануть буржуазную Европу» или «тактическим соображениям по отношению к русским эмигрантам», — а потому что выяснилось, что, несмотря на преследования верующих их оказалось много и они есть и сейчас и Церковь не убить. Я был в контактах со многими советскими пленными, депортированными немцами из Франции. Одно несомненно: культурный уровень русского народа за 25 лет поднялся благодаря Советской Власти необыкновенно: простые русские люди больше уже не чеховские простолюдины и мещане. Получив культуру, русский народ полюбил её и новым «тактическим изгибом» его от неё к «вечным ценностям» России не отучишь. В Сов. России к власти приходят сейчас новые люди, другое поколение, которое воспитано на положительном отношении к прошлому. Не даром Сталин заявил после возвращения русских войск из Порт Артура: «мы ждали этот день сорок лет». И даже неважно, что сорок лет назад Сталин думал и поступал совсем иначе. Наконец в структуре власти произошли крупные внутренние сдвиги. В России народился новый правящий класс: офицерство, инженерия, профессура, врачи, артисты, учителя… почти, как «каста» (сыновья офицеров пользуются преимуществом для поступления в кадетские корпуса их называют «Суворовскими училищами»). Этот класс владеет автомобилями, собственными домами, крупными счетами в банках.
Этот класс настроен как все буржуазные классы «за порядок» и против «внешних авантюр».
Но приступим к основному для нас вопросу: положение Православной Церкви. Оно со времени войны, коренным образом изменилось к лучшему! Главное улучшение в том, что теперь в Сов. России можно ходить в церковь не рискуя быть арестованным и сосланным за это. Антирелигиозный музей закрыт и журнал «Безбожник» больше не выходит, а приходы не задушены больше непосильными налогами, духовенство получает паёк по привилигированной категории, открылось ряд Семинарий и две Духовной Академии с весьма серьезной программой, снова печатаются богослужебные книги, открыты некоторые монастыри, переданы мощи Св. Преп. Сергия в Троице Серг. Лавру (они вернулись на прежнее место) и, наконец, что особенно отрадно начали читать Закон Божий для детей в приходах. Все эти изменения вполне реальные и достоверны (то, что ты перечислил тоже истинная, правда). Есть и обратная сторона. Конституция СССР признающая «свободу культа и анти-религиозной пропаганды» — по прежнему молчит о свободе религиозной пропаганды. Несомненно, что здесь, в этой области, свобода Церкви ограничена и ей трудно выходить за церковную ограду. В некоторых областях возникает желание использовать Церковь как орудие политики /даже вплоть до русско-национальной/ — а это напоминает эпоху Синодального периода Церкви.
Как бы политика не навредила церковности.
Считаю своим долгом предупредить тебя, если ты не знаешь, что против русской церкви ведётся злостная пропаганда той частью духовенства «карловчан», которые бежали в американскую зону Германии и в Швейцарию. Конечно никакой карловацкой «силы» больше нет. Остатки её в Болгарии и Франции воссоединились с Моск. Патриархией в лице митр. Серафима, абсолютно свободно, ибо никто во Франции русской эмиграции не угрожает; зато митр. Анастасий, берлинский Серафим (из немцев) и некоторые другие, саном пониже, продолжают вбивать клинья и разъединять людей. Во время войны, когда Хитлер проводил неслыханную политику зверства по отношению к русским, а два миллиона русских пленных умерло в нечеловеческих условиях в немецких лагерях, некоторые русские эмигранты из «карловчан» официально молились за Хитлера как «освободителя России». Теперь последняя надежда этих людей — Америка! И они уверены, что Америка недавно ещё «жидовская» пойдёт крестовым походом «освобождать русский народ». Могу тебя заверить, что это пустойбред!
Но вернемся к более серьёзному предмету: каково отношение к церкви русского народа. В поколении постарше, большая часть верует — это несомненно. Молодое советское поколение было воспитано в атеистическом государстве и максимального ущемления церкви, что на нём отразилось по всем статьям. Среди них активные церковные люди — меньшинство. Но и враждебных, в стиле журнала «Безбожник» — тоже мало. (1) Борьба за жизнь, за кусок хлеба, почти вытеснила из русского человека потребность Церкви, но я много общался с современными русскими в последние годы, и почувствовал в них подспудную потребность к Вере, которая в трудные моменты (как во время войны), самым неожиданным образом вырастает. Игорь встречал советских депортированных в лагере Дахау, много разговаривал с ними и рассказывает самые невероятные вещи, так, например, он говорил, что у этих людей потребность к вере большая, чем к «политической свободе». Они ищут подсознательно некое убежище в этой вере (для них порой туманно обрисованное), как некий противовес политики, которую они испытали на себе за годы Советской власти. Можно надеется, что возвращение к вере последует в послевоенную эпоху.
Во всяком случае, сейчас присутствие детей в церкви в СССР, установлено.
Возвращаюсь к политическим вопросам. Есть ли послевоенный кризис в Сов. России? Роль Сталина? Я уверен, что какой-то кризис там неизбежен, но конечно ни политический переворот, ни гражданская война и я сказал бы «Слава Богу!». Россия всегда была страной послевоенных кризисов, даже после победоносных войн. Миллионы русских людей побывали во время войны за границей и увидели, что жизненный уровень там гораздо выше советского. О том, какие это вызвало ощущения, признал на днях Калинин. Характерно и другое, что весьма многие из находившихся в Зап. Европе советских пленных, депортированных и даже солдат оккупационных войск стремились обосноваться там и невозвращаться домой, настолько им понравился буржуазный строй… а может здесь и другие мотивы? С одной стороны это положительное явление как удар по политической коммунистической идеологии, но с другой, вряд ли это может привести к раскачиванию всей системы, достаточно устоявшейся в Сов. России, да ещё после победы над Хитлером и в-третьих, думаю, что безусловно некая «брешь» образуется. Но очень нежелательно, каких-либо «гражданских войн» в России! Ей нужен мир и любовь.
Не могу тебе сказать, что я верю слухам о смертельной болезни Сталина, но одно могу сказать вопреки мнению многих — его смерть теперь была бы во вред настоящим интересам России, в особенности в отношениях с двумя другими мировыми державами.
Не думаю, что Сталин в своей душе отказался от мировой революции. Она остается конечной целью его и его окружения. Но Сталин здраво оценивает возможности. Он не смешивает возможные успехи коммунистов в Югославии, Польше и Франции (?), одним словом в настоящий момент в нищей, меленькой Европе, с взаимоотношением сил между ней и Америкой. Упразднение Интернационала конечно ничуть не ослабило связь между европейскими коммунистами и Москвой, но оно все же чрезвычайно характерно: для русского народа это означало, что драться и умирать отныне, нужно только за родину, а не за мировую революцию. В Москве высоко расценивают силу американского капитализма, плюс атомная бомба и европейский альянс — а потому на сей день военная политика Сталина носит оборонительный характер. Риторика остается словами, но их видимо нужно громко доносить до тех, кто «точит зубы» на Сов. Россию.
Если бы Сталин старался превратить одержанную русским народом победу в победу коммунизма в Европе, он ликвидировав Хитлера и милитаристов, стал бы привлекать на свою сторону немецкий народ и, ценой обращения в коммунизм открыл бы ему возможность занять первенствующее место в 3х странах Европы (без активного участия немецкого народа коммунистическая революция в Европе не возможна).
Политика и тактика Сталина оказалась совсем другой. Выселение миллионов немцев из разных областей, в условиях ведущих к голодной и холодной смерти, вывоз в Сов. Россию почти всей тяжелой промышленности, понижение производства земледелия, с введением аграрной реформы создающей микроскопические частные наделы и запрещающей им объединяться в колхозы, а немцы вряд ли примирятся с такой приниженностью. Сталин видимо решил установить свой «советизированный» порядок в ближних славянских странах. Что и говорить положение сложное, потому что не на лондонских русофобских поляках можно построить русско-польские отношения.
Что касается Югославии, то консервативный «Таймс» признаёт, что в сложившейся обстановке диктатура Б. Тито — единственно возможный режим и что прежние партии безнадёжно обанкротились. Зато в Венгрии и Австрии дело иное и Сталин допускает свободные выборы, принесшие Венгрии долженствующую дань, а в Австрии абсолютный перевес анти-коммунистов. Он оказался в политике тоньше, чем государь Николай, который навязал Венгрии абсолютный режим. Пожалуйста, не думай, исходя из сказанного выше, что я поклонник советского строя или коммунизма! Я совершенно не закрываю глаза на то, что в нём для нас чуждо. Диктатура марксисткой идеологии и диалектический материализм остались в силе. Террор НКВД, беспощадное истребление и принесение в жертву лучших людей страны, угнетение христианства, не может быть понято и прощено человеком хоть раз пожившему в свободной стране Европы. Но я не забываю и того, что «коллективное» сознание в России, не имеет пока противовеса, а потому не могу желать русским падения режима, за которым всё-таки числятся огромные активы. Да советская власть в эти годы войны спасла Россию. Победа Германии значила бы не только исчезновение России с карты мира, как политической так и демографической, но и полное порабощение русского народа, его частичное истребление, уничтожение оставшихся подкорковых православных корней. Об этой задаче Хитлера мне рассказывали некоторые эмигранты, которые в качестве переводчиков побывали на оккупированных немцами территориях.
В заключение затрону ещё несколько вопросов. а) Вероятна ли русско-американская война? Я считаю, что она абсолютно не возможна, во всяком случае, в ближайшие годы. Сама Америка никогда не начнет такой войны и не ввяжется в европейские конфликты. Насколько я слышал, часть американских войск уйдёт из Европы. Сама Европа и её восточные славянские страны, совершенно разорены войной. Цифра потерь военногражданских убитыми исчисляется в 21 миллион. Армия устала и Сов. Россия не ищет вооруженного столкновения ни с кем.
в) Идет ли Западная Европа к коммунизму? О том, что произойдёт, в конечном счете, и после довольно продолжительного срока — об этом знает только Бог! Но в ближайшее время я такого развития сценария не предвижу. Безусловно, что с одной стороны преобладание идей «рабочего угнетенного класса», перед «буржуазией», но это как идеи, а в реальности «делание революции» в ущерб буржуазии. Левые идеи «равенства» очень распространились по всей Европе, но и сами эти левые между собой разделены. Не могут договориться о главном, ругаются и не сходятся на мелких деталях. Во Франции коммунизм — это конечно огромная сила, но они в стране меньшинство, а для захвата власти им не достает революционной атмосферы. Говорят, что Л. Блум в тайне принял христианство, но его коммунисты терпеть не могут. Я допускаю, что в недалеком будущем французское правительство будут возглавлять коммунисты, но вряд ли это приведет к советизации страны. Они не смогут управлять одни, а потому пойдут на компромисы и умеренность. Ничего общего с Югославией и Грецией во Франции быть не может. Но на жизни и судьбе русской эмиграции, приход коммунистов к власти, никак не отразится.
с) О русской эмиграции во Франции. Положение русской эмиграции между 1940 и уходом немцев было в общем неважное. «Правительство Виши» (2), состоявшее из узких реакционеров и ксенофобов относилось к ней недоброжелательно, как впрочем, и ко всем иностранцам. Немцы в оккупационной зоне тоже относились к эмиграции довольно подозрительно и недоверчиво, так как французские власти отказывали русским в праве на труд, то немцы часто набирали безработных русских, на лакейские должности в свои военные рестораны и брали шоферами. После вторжения в 1941 году в Россию немцы арестовали и посадили в лагерь Компьень некоторое количество людей, которым они особо недоверяли. Потом они их постепенно стали выпускать (Игоря через два месяца). Очень небольшая часть русских предложила немцам свои услуги переводчиками на оккупированных территориях в России.
Разочарование их было полное: истребление и порабощение русского народа в этих оккупированных областях оттолкнуло их. В Париже положение, однако, осложнилось тем, что немцы решили вдруг заняться эмигрантами и решили назначить в столице, «русского фюрера», бывшего танцора Дягилевского балета по имени Жеребков, (3) стали издавать еженедельную газету «Парижский вестник» (4). В ней открыто, некоторые русские люди уже в 1942 году писали, что даже исчезновение России как политической единицы, является положительным явлением, если благодаря этому победит национал социализм. Вообще Жеребков дошел до полной низости, так что часть эмигрантов определенно встали в оппозицию. Многие, в том числе Игорь, а потом и я перешли к подпольной борьбе с ними. Тогда были депортированы в страшные лагеря и погибли некоторые русские, духовные лица — о. Дмитрий Клепинин, о. Врасский (5) и мать Мария (Скобцова) и проч. (6) Но газета, продолжавшая компромитировать русских своей позицией, помогала группе «особых русских» наживавшихся на черном рынке с немцами, а потому когда «Парижский вестник» стал писать, что с приходом Союзников русских эмигрантов выдадут Советам или просто повесят, то трудно было не испытывать некоторое беспокойство. Всё однако, слава Богу, произошло благополучно. Правительство генерала Де Голля отнеслось к русским безо всякой вражды. Аресты кое где были, но тех людей, о которых я никогда бы не предположил.
Со стороны Советской Власти отношение тоже было благожелательным, а «Юманите» следуя приказу свыше, вообще обошло молчанием существование русских белых. Травли никакой не было. Вообще ожидается амнистия (со стороны Советов) то есть возвращение советского гражданства тем кто желает, однако без права возвращения в Россию. Не считаю лично это удачным разрешением вопроса. Так некоторые русские эмигранты (жившие во Франции) но оказавшиеся во время войны в Германии и потом на оккупированных территориях советскими войсками, почти все были отправлены обратно во Францию (домой). Они рассказывали, что отношение к них было самым приветливым. Те эмигранты, которые оказались в Чехии, сначала под немцами а потом под Советами — у них положение было другое. Многих арестовали, но потом 80% выпустили. Но тех кого не отпустили — сидят за дело, за сотрудничество с гитлеровцами.
В Праге не тронули епископа Сергия, но присудили к 5 годам тюрьмы, он фигурировал в немецких хроникальных фильмах, где он благословлял пресловутые «власовские войска» составленные немцами из более или менее насильно набранных советских пленных. И это в 1944 году! В Югославии, те русские, которые пострадали, пострадали от титовских банд. По приходе сов. Армии репрессии прекратились. Многие уже написали письма в Париж. Увы, в Югославии, русские эмигранты запятнали себя настоящим предательством по отношению к приютившим их сербам. Они этому народу обязаны жизнью.
Но пора кончать. Жду твоих писем и надеюсь, что будущее не будет для нас таким тяжелым, будем оптимистичными.
Последнее. Не забывай, что русский Афон несомненно встретит поддержку со стороны Московского Патриархата (это в случае если бы Афону чинили неприятности). Нужно чтобы ты имел это в виду. Здесь в Париже, все церковные письменные сношения с Патриархией проходят через советское посольство.
И ещё: во Франции никакого голода нет. После окончания войны, продовольствие наладилось и даже лучше, чем до войны. Хлеб без карточек с 1 ноября, жить можно, но цены растут! Игорь вернулся и уже работает, хотя ещё очень слаб.
Твой Кира.
(1)«Безбо́жник» — еженедельная газета атеистической направленности, издававшаяся в Советском Союзе с 21 декабря 1922 года по 20 июля 1941 года (с перерывом с января 1935 по март 1938). Газета являлась печатным органом Центрального Совета Союза воинствующих безбожников. Главной целью издания являлась антирелигиозная пропаганда.
(2) Режим Виши́ (фр. lerégиmedeVиchy); официальное название Францу́зское госуда́рство (фр. l’Étatfrançaиs) — коллаборационистский режим в Южной Франции времён оккупации Северной Франции нацистской Германией после поражения в начале Второй мировой войны и падения Парижа в 1940. Существовал с 10 июля 1940 по 22 апреля 1945 (де-факто 25 августа 1944). Официально придерживался политики нейтралитета. Название — от курортного города Виши, где в июле 1940 года собралось Национальное собрание, постановившее передать диктаторскую власть маршалу Анри Филиппу Петену; это ознаменовало конец Третьей республики. Правительство Петена и в дальнейшем пребывало в Виши, в то время как северная часть Франции с Парижем была оккупирована немецкими войсками. В ноябре 1942 Германия оккупировала всю Францию, с этого момента власть правительства стала чисто номинальной. После освобождения Парижа в конце августа 1944, правительство было эвакуировано и существовало в изгнании вплоть до конца апреля 1945.
(3) ЖЕРЕБКОВ Юрий Сергеевич, 20 июня 1908, Новочеркасск Донской области — скончался в Испании не ранее 1980, сын генерала русской царской армии. Артист балета, политический деятель. Эмигрировал в Югославию, затем жил в Германии. Одно время в качестве танцовщика входил в состав труппы М. Н. Кузнецовой-Масснэ. Во Франции с 1940, в Париже обосновался в 1941. Во время Второй мировой войны сотрудничал в Париже с оккупационными властями. Возглавил Комитет взаимопомощи русских беженцев во Франции. Начальник Управления делами русской эмиграции. 25 июля 1941 выступил в Париже с обращением к русской эмигрантской общественности, призывал к сотрудничеству с немцами. Организовал при Управлении Обединение русской молодежи, Театр русской драмы. Участвовал в годичных актах в Русской гимназии в Париже (1942, 1943). В 1944 председательствовал на заседании памяти генерала Н. Н. Головина. Участвовал в работе Комитета освобождения народов России, был начальником отдела внешних сношений. В 1945 арестован французскими властями. В 1946 приговорен парижским судом к пяти годам «национального бесчестия» и в 1948 приговорен французским судом за пособничество оккупационным властям в депортации русских евреев к пожизненным принудительным работам. Жил в Испании. В других источниках о Жеребкове можно узнать, что он, уехал из Парижа и примкнул к Освободительному движению РОА (ген. Власова). В рамках главного организационного управления КОНР, подчинявшегося генерал-майору Малышкину, он сначала руководил «отделом связи с правительственными учреждениями», а с марта 1945 года, когда немцы полностью признали Власова, стал начальником подчиненного непосредственно Власову отдела внешних сношений, то есть фактически занимал пост министра иностранных дел КОНР.
(4) «Парижский вестник» 1942-1944 гг. Был создан немецкими властями, преследовавшими свои цели. Его руководители были «оком Гитлера» над русской эмиграцией. Первым ответственным редактором газеты был П. H. Богданович
(5) Врасский Андрей Иеремеевич 1894 — 1944, протопресвитер, из дворянской семьи, сын генерал-майора. Работал по специальности инженером в центральных районах Франции. Знаменская церковь в Париже, его рукоположил архиепископ Серафим (Лукьянов) Состоял в юрисдикции Русской Зарубежной Церкви (РПЦЗ) В 1934г. защитил диссертацию в Высшем богословском (католическом) институте во Франции в г. Тулуза. Крестил и прятал евреев во Франции, участвовал во Французском Сопротивлении, за что был арестован немцами погиб в немецком концлагере Бухенвальд.
(6) Мать Мария (Скобцова) была арестована в феврале 1943 года со всей группой «Православное дело», душой которого она была и сослана в Германию. В эту группу входили, помимо о. Дмитрия Клепинина и матери Марии, с её несовершеннолетним сыном Георгием (Юрой), ещё Ю. П. Казачкин, Ф. Т. Пьянов и А. А. Висковский. Все они, за исключением Ф. Т. Пьянова и Ю. П. Казачкина, погибли в Германии, не вернувшись из концлагерей. Та же участь постигла и протопресвитера Андрея Врасского. Он был арестован немцами в январе 1943 г., сослан в Германию и замучен в лагере Бухенвальд в феврале 1944 года. Такая же судьба постигла выдающегося церковного деятеля, профессора Иринарха Аркадиевича Стратонова, участника Поместного Собора 1917 года. Он является автором замечательной книги «Русская церковная смута». Более того, он всегда стоял на страже верности Русской Патриаршей Церкви! Проф. И. А. Стрататонов состоял старостой храма при Трёхсветительском Подворье в Париже и был арестован в марте 1942 года. Заключённый сперва в тюрьму Сантэ, он был затем переведён в лагерь Компьень, а затем сослан в один из лагерей смерти под Берлином, где по-видимому и погиб. («Вестник участников Сопротивления» ПАРИЖ — 1946г.- Главн. редактор Игорь Кривошеин)
«Афонский период жизни архиепископа Василия (Кривошеина) в документах»
