Архиепископ Василий (Кривошеин)

Примечания

Архиепископ Василий (Кривошеин)

Мой старший брат Василий скончался на Кубани от тифа в рядах Добровольческой армии в феврале 1920 года, а второй брат Олег был зверски замучен и убит красными приблизительно там же и в то же время.
В 20-е годы большевики сами разобрали уже законченный железнодорожный участок Овинищи-Суда и отправили рельсы и другие стройматериалы на постройку Турксиба. Во главе строительства был поставлен тот же Будасси. По этому поводу острили, что он возглавляет передвижную железнодорожно-строительную группу.
Будасси впоследствии печально прославился при постройке Беломоро-Балтийского канала. Сам арестованный как «вредитель, сосланный на постройку канала, он сумел выслужиться у большевиков, тем, что перевыполнял нормы на костях подчинённых ему зэков. В изданной в Москве в 1934 году книге, посвящённой строительству ББ. канала, имеется портрет Будасси с приблизительно такой подписью: «Был жуликом, рвачом и спекулянтом и т. д., но социалистический труд его исправил, он раскаялся и переродился в «героя труда». Я храню ему благодарность, он помог мне выбраться из «Совдепии».
Через месяц после моего отъезда и моему брату Игорю удалось уехать из Весьегонска. Без особых приключений он добрался до Добровольческой армии.
В августе 1919 г. крупным силам Красной армии, частично переброшенным с Сибирского фронта, удалось на стыке Донской и Добровольческой армии глубоко прорваться в тыл белых в районе Валуйки-Купянск-Волчанск, создав тем самым угрозу Харькову, к которому они подошли на 30 вёрст. Однако красные были разбиты и прорыв ликвидирован.
Вскоре мне стало известно, что это была 14-ая армия.
В прошлом полковник старой армии, А. М. Егоров примкнул к красным в 1918 году. С лета 1919 года — командующий 14-ой Советской армией на Южном фронте, с 18 сентября по 11 октября — командующий Южным фронтом против Деникина. Впоследствии — маршал советского Союза, расстрелян Сталиным, как и почти все выдающиеся красные военачальники, сражавшиеся против белых на Южном фронте. О дате его смерти существуют разногласия. Согласно БСЭ, 3-е изд., он умер 23 февраля 1939 года и ничего не говорится о его расстреле. По более правдивым источникам (см. Robert Conquest. » La grande terreur», Paris, 1970 — Роберт Конквест, «Большой террор», Париж, 1970 г. стр.449) он расстрелян 10 марта 1941 года и в самом факте сомневаться не приходится.
На самом деле махновские банды начали действовать 13 сентября и только к 14 октября захватили Екатеринослав. См.: А. Деникин. «Очерки русской смуты». T. V. C. 235.
О численности Белой армии, в этом районе интересные сведения сообщают советские источники: «Глуховское направление (в районе Ворожба-Коренево-Льгов, т. е. на фронте 100-150 вёрст) находятся Первый и Второй Дроздовские полки — 10 800 штыков и сабель. Дмитриевское направление: Самурский полк — 4960 штыков и 750 сабель. Всего 18 108 штыков, 4173 сабли, 245 орудий, см.: «Гражданская война на Украине», Москва. Т. II.
И действительно, за два дня до этого, 30 августа, Добровольческая армия начала своё последнее большое наступление на Москву, завершившееся через месяц взятием Орла. Дроздовская дивизия, наступая на Рыльск и Дмитриев, занял 3 сентября Суджу и 7 сентября Льгов. См.: Вл. Кравченко, «Дроздовцы от Ясс до Галлиполи» Т. I., Мюнхен, 1973. стр. 281.
На самом деле белые пришли в Коренево только через четыре дня. Ожидать так долго на станции было бы очень опасно. На меня могли обратить внимание.
В моих воспоминаниях я пишу о «красных кубанцах» только то, что видел и слышал сам в 1919 году. Это мои непосредственные наблюдения. Но хочу добавить некоторые исторические подробности: Существовал отряд, впоследствии «Бригада червонного казачества» — это было их официальное название, хотя население прифронтовой полосы называло их «красными кубанцами». (Название «червонные казаки» лично я тогда не встречал) — был сформирован осенью 1918 года кубанским есаулом В. М. Примаковым и сражался сначала против Петлюры. Летом 1919 года он был брошен против Деникина и вёл бои под Черниговым. С сентября включён в качестве бригады в состав 14-ой и одно время 13-ой советской армии (командующие Егоров, Уборевич, Гиттис) в районе Коренево-Рыльск-Дмитриев-Дмитровск. Сам Примаков был авантюрист и » смышлёный мужик«, по отзывам знавших его лично, «герой гражданской войны», как называет его 2-ое изд. БСЭ. В тридцатые годы в чине корпусного командира был помощником командующего Ленинградским военным округом, оттуда послан на разведывательную работу в гитлеровскую Германию и, как почти все красные командиры Южного фронта, расстрелян 12 июня 1937 года по приказу Сталина вместе с Тухачевским, Уборевичем, Якиром. Примаков был в это время женат на Лиле Брик. Советская печать эпохи Гражданской войны восхваляла «героические подвиги» «красных кубанцев». См., например, в «Правде» от 22 ноября 1919 года статью некой Раисы Аварх «Безумству храбрых пою я песнь!», где она пишет: «Тихо (?), незаметно(!) делают они великое дело освобождения народа». Генерал А. В. Туркул отзывается о них по-другому: «Мы ненавидели Червонную дивизию смертельно. Мы её ненавидели не за то, что она ходила по нашим тылам, что разметала недавно наш Второй полк, но за то, что червонные обманывали мирное население: чтобы обнаружить противников советчины, червонные, каторжная сволочь, надевали наши погоны… Мы ненавидели «червонных». Им от нас, как и нам от них, не было пощады» (А. В. Туркул, «Дроздовцы в огне». Картины гражданской войны 1918-1920гг. в литературной обработке Ивана Лукаша. 2-ое издание. Мюнхен, 1948 г. стр. 119-120). Читатель может увидеть из дальнейших страниц моих воспоминаний, что не только население прифронтовой полосы, но и многие мобилизованные красноармейцы ненавидели их не меньше и обзывали «хулиганами», «разбойниками и зверьми». Нужно признать, что Червонной бригаде «товарища Примакова», принадлежит решающая роль, наряду с латышами, в перемене боевой обстановки в пользу красных во время осенних боёв против Дроздовской дивизии на Брянском, а затем и на льговском направлении. За эти бои Примаков был награждён 13/26 ноября орденом Красного Знамени.
Боевые качества и заслуги Добровольческой армии не могут отрицать советские историки: «В боевом отношении некоторые части и соединения Добровольческой армии обладали сравнительно высокими боевыми качествами, так как в её составе было большое количество офицеров, фанатично ненавидящих советскую власть, но с лета 1919 года её боеспособность снизилась в связи с большими потерями и включением в состав Добровольческой армии мобилизованных крестьян и даже пленных красноармейцев». («Деникинщина» в БСЭ, 3-е изд.) Лично я хочу уточнить, что выражение «с лета 1919 года» неточно. Я бы сказал: с октября. Это видно из высказываний «красных кубанцев», имевших место в начале сентября.
Действительно, как раз в это время станция Глушково была занята батальоном 3-го Корниловского полка при поддержке двух бронепоездов. Слышанная накануне на ст. Коренево стрельба из тяжёлых орудий велась, очевидно, этими бронепоездами. (см. Левитов, «Корниловский ударный полк», Париж, 1974 г. стр. 317).
Снагость — большое старинное имение князей Барятинских, дарованное им за то, что в XVII веке один из их предков разбил Стеньку Разина. А другой Барятинский был в XIX веке наместником Кавказа. Барятинские и построили снагостскую церковь. Всё это я узнал гораздо позже, а тогда ни о каком имении не слыхал. Никого ни о чём не расспрашивал, да и не до того было.
Входила в состав 14-ой советской армии. Командовал 41-ой дивизией Эйдеман, латыш по национальности, впоследствии корпусной командир. Расстрелян в 1937 году вместе с Тухачевским. (См.: Роберт Конквест. стр. 197, 198, 213).
В действительности Рыльск был занят Белой армией только 10 сентября, то есть через четыре дня.
Это было имение, 1200 десятин, А. Н. Волжина, обер—прокурора Святейшего Синода в 1915-1916 гг. Я встретился с ним в Мюнхене в 1922 г., и рассказал ему этот случай.
Действительно, такого рода факты, подтверждает генерал Туркул. Он описывает. как «червонные», надели погоны и прикинувшись белыми, заняли местечко под Ворожбой. Потом расстреляли более двухсот мирных жителей, которые их гостеприимно встретили приняв за белых. (ген. Туркул., стр. 119-120).
Город Курск был взят корниловцами 7 сентября.
См. о нём дальше по тексту.
Город Глухов был занят белыми 14 сентября, то есть как раз в эти дни.
Газета «Правда» от 26 сентября. По её данным, бомба было брошена вечером 1225 сентября. В числе убитых коммунистов был старый большевик Загоров. Именно в его «честь» Троице-Сергиев Посад был переименован в Загорск. По сведениям опубликованным в советских газетах, в связи с брошенной бомбой в Москве было расстреляно свыше 60 «контрреволюционеров», преимущественно кадетов (братья Астровы и другие), военных и даже женщин-«шпионок».
О переброске в это время на Южный фронт латышских и эстонских частей свидетельствуют советские историки. Так, они пишут, например, о переброске латышской дивизии Мартусевича, об эстонской стрелковой дивизии (около 3 тыс. штыков) и т. д. («Гражданская война». БСЭ, 3-е изд. Т. 8).
Я не мог знать, что в это утро отряд Первого Дроздовского полка под командою полковника А. В. Туркула начал наступление на Дмитриев с запада, по тылам красных, вдоль дороги Севск-Дмитриев. Так что в действительности мне предстояло идти не параллельно фронту, а прямо навстречу наступающей Белой армии.
В тот же вечер 19 сентября Дмитриев был занят после сильного боя отрядом полковника Туркула. Так что, было бы лучше если бы я прождал ещё в Дмитриеве до прихода белых, не пошёл в Селино. Но кто мог предвидеть, что белые придут так скоро? Да и в самом Дмитриеве риск ареста был почти не меньшим. А главное, как я говорил, у меня не было выбора: меня выгоняли из дома. Не на улице же было мне дожидаться белых?
Это был Самурский полк Дроздовской дивизии, наступавший на Дмитрие с юга, но наступление его задерживалось (см. Туркул. стр. 117-121).
Несомненно, это были «красные кубанцы», но тогда мне это не пришло в голову. Я не знал, что они переброшены на этот участок фронта.
Вышедший утром 19 сентября, из Севска отряд полковника Туркула в составе первого дроздовского полка с «лёгкой и гаубичной батареями» «пошёл по красным тылам с задачей захватить Дмитриев», что ему и удалось сделать к вечеру (см. прим. 26). У села Доброводье, на большаке Севск-Дмитриев, верстах в 30 к северо-западу от Кузнецовки, он нанёс жестокое поражение атаковавшим его «красным кубанцам», что вызвало общее отступление красных на этом участке фронта. Яркое описание этого рейда полковника Туркула по тылам красных см. в его книге на стр. 117-121. Некоторые подробности у Кравченко, стр. 285-289.
Выходит, что я встретился с «кубанцами» всего через несколько часов после разгрома их бригады под Доброводьем. Сейчас они отступали к Дмитриеву.
Кто был этот красный командир, я не знаю, но о его дальнейшей судьбе можно узнать из той же книги генерала Туркула. Описывая события этого дня, рейд дроздовцев по тылам красных и взятие ими г. Дмитриева, Туркул пишет: «Дмитриев был наш. Всю ночь сторожевое охранение на мостах брало в плен одиночек и отстающие роты. Красные толком не знали, кто в Дмитриеве, и принимали белых за красных… на рассвете в рессорной бричке вкатил на мост какой-то красный командир. Он заметил наши погоны, выпрыгнул из экипажа. Выстрел уложил его на бегу. Пуля, как раз над сердцем, пробил его бумажник, полный царских денег (Туркул. стр. 121). Всё говорит за то, что это был тот же «командир», которого я встретил между Кузнецовкой и Фатеевкой, в 15 верстах от Дмитриева. он был на том же рессорном экипаже и ехал в том же направлении. Очень много схожих подробностей.
Думаю, что объясняется хаосом, создавшимся в рядах красных из-за рейда полковника Туркула, когда всё перепуталось и никто не знал, где белые, впереди или сзади.
Сейчас для меня нет сомнения, что стреляли батареи отряда полка Туркула, действовавшего в тылу красных. Генерал Туркул обгонял отступающих красных и шёл впереди их на Дмитриев. Вот что он пишет: «Точно сильная буря гнала нас без отдыха вперёд. От Доброводья мы пошли по тылам красных. Повернули на Дмитриев. Красные пробовали пробиться сквозь отряд, а потом начали отступать. Они шли, куда и мы, на Дмитриев. На спине противника мы, что называется, лезли в самое пекло: под Дмитриевым у красных были большие силы: бронепоезда. Движение крайне опасное». (ген. Туркул. стр. 288-289).
Как я узнал впоследствии, это была Фатеевка.
Интересно, что он с ними сделал? Передал ли в штаб и сказал, что я убежал, или просто выбросил их и ничего обо мне не сказал? Этот вопрос я часто задавал себе впоследствии.
По всей вероятности, и те двое военных, о которых мне сказали в Фатеевке, были тоже красные, проводившие разведку.
Этот лесок отмечен на подробной карте Генштаба. Не в нём ли находился пред тем » штаб бригады«, куда меня было приказано отвести?
Назывались эти деревни: Звеняга и Пушкарёво. Это я выяснил уже много лет спустя, рассматривая карту той местности.
На карте обозначен как «Лог Лебежный».
Это были самурцы, наступавшие на Дмитриев в это утро с юга (см. прим. 27) Они не знали что Дмитриев был взят ещё накануне отрядом Туркула, шедшим с запада. (Туркул. стр. 121.)
Так я переживал полвека тому назад избавление из красного плена. Помню все мои переживания и радость избавления. С благодарностью и любовью вспоминаю тех русских людей, которые сочувствовали и помогали мне на протяжении этого времени: крестьянку, напоившую меня молоком и грустившую о моей участи, матроса в «рваных брюках», незаметно давшего мне ломоть хлеба, конвоира, успокаивавшего меня и оставившего свободным, моих созаключённых «мужичков» и конечно отца Павла. В таких людях вечная моя любовь и память о старой России.
Второй офицерский стрелковый полк ген. Дроздовского выделен из Первого и сформирован в июне 1919 года в Харькове после занятия его белыми. В упоминаемых мною примечаниях Туркула и Кравченко описываются боевые действия доблестных дроздовцев в Гражданскую войну (начиная от Ясс в феврале 1918 г.).
Офицерские роты стали образовываться в добровольческой армии в конце лета 1919 года, когда даже в так называемых «офицерских полках» большинство воинских чинов состояло из мобилизованных солдат. Офицерские роты обыкновенно держались в ближайшем резерве и вводились в бой только в критических обстоятельствах. Целью их образования было сохранять офицерский состав от чрезмерных потерь, а так же выделять из него нужные командные кадры для формирования новых частей, восполнять потери в офицерах.
44. Дмитриев был взят белыми за два дня до этого, но потом утрачен. См. у Кравченко: «21-го сентября красные повели наступление на г. Дмитриев и было заняли город, но к 17-ти часам контрнаступлением наших частей вновь выбиты, и город был окончательно занят нашими частями» (стр. 289). Очевидно, что полученное известие относилось ко второму взятию города белыми. В их руках он оставался более месяца.
Дмитровск Орловский (не путать с Дмитриевым Льговским) был взят самурцами с боем 24 сентября, то есть накануне прибытия туда (см. Кравченко, стр. 289).
Угрозу Москве в сентябре 1919 года признавало само советское командование: «Состояние 14-ой и 13-ой армий (действовавших против нас)… создаёт обстановку, при которой не исключается опасение за Орёл и даже Тулу и Москву», — пишет в своём докладе советскому правительству от 8/21-13/26 сентября красный главнокомандующий Каменев. (См. «Из истории Гражданской войны в СССР. Т. II, Москва стр. 521.)
Как раз в эти дни, 25 сентября, Патриарх Тихон обратился с посланием к духовенству, в котором он предписывал ему воздержаться от выражения сочувствия белым (служением молебнов, колокольным звоном и т. д.), так как это могло вызвать тяжёлые репрессии в случае возвращения красных. Конечно, патриаршее послание в то время было нам неизвестно. (См. Архиепископ Никон (Рклитский) «Жизнеописание Блаженного Антония, митрополита Киевского и Галицкого». Том VI, 1960 г. стр. 57.)
По линии железной дороги на Брянск самым северным пунктом продвижения дроздовцев была станция Брасово, в 24 верстах севернее Комаричей и в 70 верстах южнее Брянска. На этом наступление остановилось: «Войска 14-ой советской армии успешно отбили все попытки противника прорваться к Брянску» (К. Агуреев. «Разгром белогвардейских войск Деникина», Москва, 1961 г., стр.76).
Сильнейшие бои шли всё это время на фронте Дроздовской и Корниловской дивизии в районах Комаричи-Дмитровск-Кромы-Орёл, о которых мы (по крайней мере я) ничего не знали, хотя смутно чувствовали, что не всё благополучно. В начале, правда, были крупные успехи, когда Первый Дроздовский полк под командой полковника Туркула разгромил 29 сентября у станции Комаричи большой отряд матросов и уничтожил 4 бронепоезда. Тот же Туркул совершил новый сорокавёрстный рейд в тылу красных севернее Дмитровска, где разгромил латышскую дивизию, но в общем перевес постепенно склонялся на сторону красных (Туркул, стр. 122-124, 126-128). Так Орёл, занятый корниловцами 30 сентября, был ими оставлен 7 октября, Брасово было оставлено 11 октября. Дмитровск и Кромы переходили из рук в руки, пока окончательно не были заняты 13 октября. Советские историки называют эти бои 28 сентября-14 октября Орловско-Кромской операцией (БСЭ, 2-ое издание, стр. 210-211). Дроздовская дивизия не потерпела в ней серьёзных неудач, но вынуждена была отойти, понесла большие потери, и инициатива военных действий перешла на сторону красных. Основной причиной успеха красных было их сильное превосходство в людях и технике. По тем же советским данным, у красных было на фронте 80-90 тысяч штыков и сабель с 2 тысячами пулемётов и 400 орудиями. У белых было всего 55-58 тысяч штыков и сабель, 800 пулемётов и 260 орудий. Любопытные данные сообщает о малочисленности белых красный шпион коммунист Кернерс (он «работал» в районе Дроздовской дивизии) В своём докладе ЦК Украины он пишет: «На Комариченском фронте, где у нас было несколько полков, у Деникина действовали 2-3 роты, а в момент отступления Деникина из-под Комаричей там была одна 90-ая рота 2-го Дроздовского полка» («Гражданская война на Украине», Том II. Стр. 511).
Конечно, известие о взятии Петрограда было ложным. Курьёзно, однако, что в Харькове, где находился штаб Добровольческой армии, был отслужен торжественный благодарственный молебен и прошёл парад на главной площади по случаю «взятия» Петрограда генералом Юденичем! (См. Борис Пылин «Первые четырнадцать лет», Калифорния, 1972 г. стр. 56.)
Я передаю здесь точно, что я видел, чувствовал и переживал в Комаричах в октябре 1919 года. Но с тех пор я узнал, что и газета «Правда» стала выходить на одном листке, хоть и на белой бумаге. Некоторые белогвардейские газеты, как «Приазовский край», продолжали печататься на четырёх страницах белой бумаги.
Несколько «подчищенная» цензурой«, советская сводка печаталась в белогвардейской печати. Но такие газеты в те дни я не видел в Комаричах. Вероятно, их там не было.
Увы, эти «коричневые листовки» довольно точно передавали постановление правительства генерала Деникина от 25 июня 1919 года «Правила о сборе урожая в 1919 году». Как рассказывает, профессор А. Б. Билимович, возглавлявший при генерале Деникине Управление земледелия и землеустройства, впоследствии он «не мог себе простить, что, управляя этой важной стороной жизни Юга России и имея возможность повлиять на разрешение этого принципиального вопроса в нужном направлении, не решился разработать более радикальной программы земельного устройства России, и настоять на её немедленном проведении в жизнь» (Б. Пылин, стр. 145-146). Упоминая далее о земельной реформе в Крыму при Врангеле, Пылин замечает: «Будь это сделано, когда мы были под Орлом, возможно, исход борьбы был бы другой» (там же). Большевицкая пропаганда воспользовалась, конечно, «Правилами о сборе урожая»для дискредитирования Белой армии в глазах крестьян. (См. передовицу «Правды» от 16 сентября 1919 г. «Урожай помещику».)
Как видно из дневника офицера Первой Дроздовской батареи Соловьёва (Кравченко, стр. 310-311), «наша конница», находившаяся западнее Дмитриева в направлении на Севск, «внезапно отошла», открыв дорогу красным, которые очутились «верстах в двух от Дмитриева». Началась поспешная эвакуация находившихся на станции военных грузов. А через несколько часов Красная армия разбили дроздовские роты защищавшие станцию с запада. О приближении красных в Дмитриеве стало известно с 8 часов утра, и странно, что в комендатуре нас не предупредили о положении. Отмечу, что напавшие на Дмитриев с запада большевики входили в состав 14-ой советской армии Уборевича, расстрелянного вместе с Тухачевским в 1937 году.
Я совершенно не представлял себе тогда всю серьёзность положения на фронте, которое создалось из-за численного перевеса красных и ряда их успехов в неравных боях. Более того моя наивность доходила до того, что я не понимал, как это красные могут бить и побеждать белых!
Удар белым был нанесён теперь с северо-востока Ударной группой Мартусевича, состоявшей из латышской стрелковой дивизии и кавалерии Червонных казаков — всего 10 тысяч штыков и сабель. Ей удалось прорвать 20 октября фронт белых в районе шоссе Кромы-Фатекс. В прорыв была брошена конница Примакова, Червонные казаки («Из истории Гражданской войны в СССР», Том. II, № 503, телеграмма Орджоникидзе Ленину). То же положение подтверждают белые: «Третий Дроздовский полк, только что сформированный генералом Манштейном, занял на правом фланге дивизии фронт в соседстве с корниловцами. В первом же бою полк был разгромлен… Залитые кровью лохмотья полка пришлось свести в шесть рот» (Туркул, стр. 133). Дальнейший удар был нанесён белым через неделю, 27-28 октября, когда Червонная бригада с советским стрелковым полком, прорвав фронт Второго и Третьего Дроздовских полков, двинулась по тылам белых на Льгов (Туркул, стр. 139). При взятии красными слободы Михайловки, верстах в 30-40 северо-восточнее Дмитриева, погибла 6-ая Дроздовская батарея. Были захвачены по советским данным 6 орудий («История Гражданской войны» т. II, № 513) Об этом событии мы узнали от отступающих 29 октября и сразу повернули на юг, на Льгов.
Это чувство безнадёжного отставания, которое я испытал в те месяцы, оставалось у меня всю последующую жизнь, как некий грозный символ. Я вновь его переживаю, когда завален работой, не могу с ней справиться, безнадёжно отстаю от времени, которое диктует жизнь. И тогда я вспоминаю наше отступление…
В действительности никаких резервов не было, и белое командование заменяло их переброской войск с одного места военных действий на другое. Такое маневрирование, успешное в начале, не могло долго продолжаться, особенно, когда Красная армия окрепла количественно и качественно. Генерал Деникин, описывая военные операции октября 1919 года, отмечает, что «главный удар, с двух сторон, был нанесён против Добровольческой армии, выдвинувшейся к Орлу». И далее он пишет об отсутствии резервов: «Группировка сил противника не была для нас тайной, но ввиду отсутствия у нас резервов парировать намеченный удар можно было лишь соответствующей перегруппировкой войск» («Очерки русской смуты», т. V, Берлин, 1925 год, стр. 232-234). Далее странное замечание: «Удар по линии Орёл—Севск, выводивший противника на фронт Корниловской и Дроздовской дивизий, не внушал мне опасений».
Сильнейшая метель в эти дни отмечена и у полковника Туркула: «Ночью закрутила пурга. Метёт серая тьма, точно чудовища и самый Вий вокруг бедного Фомы. Наши английские шинельки обледенели, в коросте инея… На подводах под вьюгою коченели раненные и больные» (стр. 139). Но та ли это метель, в которую попал я? Полковник Туркул не обозначает точной даты своей метели. Я попал в метель с 29-30 октября, а у Туркула не обозначена точная дата его метели. По его описаниям, выходит, что в эти дни было несколько страшных снежных буранов с промежутками в несколько дней.
Это не совпадает с рассказом полковника Туркула, который пишет, что когда красные ворвались во Льгов, в больнице было «до сотен наших раненых» (стр. 143). Не знаю, как объяснить такое разногласие. Может быть, мне сказали неправду, что раненые уже эвакуированы?
Допускаю, что это было начало метели, о которой пишет полковник Туркул, в которую он попал с его Первым Дроздовским полком. Всю следующую ночь, пока мы ехали в поезде, шёл сильный снег.
Привожу описания советских средств информации о боях за Льгов: «Красные ударные группы, прорвав фронт противника на 70 вёрст, нанесли огромный урон деникинским офицерским полкам. Конная Червонная казачья дивизия Примакова, пройдя с боем в 3 дня 158 вёрст, изрубила 800 деникинцев… Противник бежит в панике, оставляя телефонные и телеграфные аппараты» (от штаба 14-ой кр. армии 27 окт./9 ноябр.) «Лучшие полки противника, Дроздовские и Самурский, так называемая «белая гвардия», разгромлены благодаря смелому удару красной конницы т. Примакова. Все полки противника, за исключением Первого Дроздовского, потеряли артиллерию и обозы. При занятии Льгова нашей конницей захвачено 6 орудий, 12 пулемётов, 800 пленных, 3 тысячи снарядов, масса патронов, 8 паровозов и вагоны. Два бронепоезда противника отрезаны. Идёт бой за захват их. Местами противник бежит, не оказывая сопротивления» (телеграмма Орджоникидзе Ленину от 7/20 ноября). Однако Льгов был вновь взят полковником Туркулом 3 ноября, переходя из рук в руки «червонные» понесли большие потери от Первого Дроздовского полка, у железнодорожного моста через Сейм и у вокзала. О гибели наших бронепоездов «Иван Калита» и два других, мы услыхали в санитарном поезде на следующий день по отъезде из Льгова. Их пришлось уничтожить, так как нельзя было их спасти из-за преждевременного взрыва нашими войсками моста через Сейм (Туркул, стр. 144-146).