В это утро я звонил в «иностранный Отдел». Меня беспокоил вопрос о
продлении моего паспорта, который кончался во вторник 8 июня. Мне хотелось
остаться еще на неделю, поехать в Ригу, куда меня приглашал архиепископ
Рижский Леонид. Мне очень хотелось побывать в тамошних женских монастырях, в
самой Риге и так называемой «пустыньке», в 60 километрах от Риги. Как
сказал сам архиепископ Леонид «единственные настоящие русские монастыри,
существуют сейчас только там». Да и от других я слышал об этих монастырях
много хорошего. Очень мне хотелось побывать в Крыму, Ялте и Никитском Саду,
где я провел детство вместе со всей нашей большой семьей, со всеми пятью
братьями Кривошеиными. Меня туда очень приглашал в 1969 году епископ
Крымский Антоний, но сейчас, когда я заговорил с ним об этом, он смутился и
стал как-то отнекиваться. Могу предположить, что он испугался моего
выступления на Соборе, а может быть ему самому надо было куда-то ехать по
окончанию Собора. Во всяком случае, я решил просить в «иностранном Отделе» о
разрешении поехать в Крым.

Паспорт мой отобрали у меня в «иностранном Отделе» с самого начала, под
предлогом, чтобы хлопотать о продлении и разрешении на визу. Уверяли, что
все это пустяки, не стоит и беспокоиться, одна формальность. Да и сейчас
Кудинкин, с которым я разговаривал по телефону, меня успокаивал: «Все будет
сделано. В понедельник получите паспорт с продлением визы. Поверьте нам, мы
в этих делах имеем опыт».

Утро пятницы 4 июня, я провел в гостинице, а к трем часам я поехал в
гостиницу «Украина», где устраивался прием в честь Патриарха. Прием
устраивал Куроедов и злые языки говорили, что он это делал за счет
Патриархии. Надо отметить, деликатности ради, что по своим масштабам и
обилию блюд, этот прием был скромнее, чем устроенный накануне Патриархом.
Впрочем, и «куроедовский» был достаточно многолюдным и изобильным.

Гостей встречал П. В. Макарцев, помощник Куроедова.

— «Владыко Василий, добро пожаловать! — вскричал он приветственно,
искусственно-дружеским тоном. — Как Ваше здоровье?»

— «Хорошо, слава Богу! — отвечаю ему в том же духе. — Ни на что не могу
жаловаться».

— «Это самое главное», — отвечает Макарцев. На этом разговор наш
прекращается. Наблюдаю, как все подходят здороваться к Куроедову, опять
выстраивается длинная шеренга людей, пытаюсь и я пристроиться в конце.
Понимаю, что придется долго ожидать и решаю, что не стоит, достаточно, что
поздоровался с Макарцевым. Вскоре начинаются приветственные речи…