Буквально на днях на православном книжном рынке появится книга, которую хотелось бы рекомендовать серьезному читателю. «Архиепископ Василий (Кривошеин). Богословские труды».
Те, кто в теме, знакомы уже с рядом изданий этого автора. В нижегородском издательстве «Братства Александра Невского» выходило несколько томов, представляющих и богословское наследие Владыки, и его мемуаристику, эпистолярное наследие, там же можно было почерпнуть сведения жизнеописательного характера.
Особенностью выпущенной сейчас издательством «Христианская библиотека» книги является полнота представленных богословских текстов, выстроенных по биографической канве их автора, на фоне исторического времени, в параллель с «внутренним» временем, развитием, размышлениями и «достижениями» самого архиепископа Василия.
Такую концепцию предложил составитель книги и автор биографических вступлений доктор исторических наук диакон Александр Мусин, уже много лет с увлечением занимающийся изучением как письменного наследия Владыки, так и его биографии. Получившийся в результате задуманного толстый, увесистый, большого формата фолиант с полным правом можно считать своеобразной энциклопедией, дающей информации намного больше той, как если бы мы в строке интернетовского поисковика набрали сочетание «Василий Кривошеин».
Сразу отметим работу в этом проекте чудесного и известного книжного дизайнера Бориса Трофимова. Он и на этот раз следовал своему принципу минимальными изобразительными средствами отразить «душу», глубинную сущность подготавливаемого издания. Без надуманной загруженности, псевдоэстетики, отталкиваясь от текста и смысла, Трофимов максимально «настроил читателя в лад», и своей графикой оформления помог понять содержание книги. Эти грани таланта книжного оформителя незаменимы, чтобы сделать из издания «событие». Именно благодаря и его видению, хочется надеется, появление «Трудов» станет таким событием для интересующихся православным богословием, церковной историей, замечательными личностями нашей Церкви. Прикасаясь к таким произведениям материальной и духовной культуры, невольно начинаешь говорить об «искусстве книги», о неравнодушности и увлеченности…
Эта книга задумывалась давно, материалы подбирались, накапливались и выстраивались годы, и в этом издателям как всегда помогали неутомимые родственники Владыки Василия, живущие в Париже, — его племянник Никита Игоревич Кривошеин с супругой Ксенией Игоревной. Надо сказать, они давно поставили себе жизненной задачей сохранить и передать последующим поколениям творческое наследие и живой облик святителя. Они собирают материалы о нем, всегда в курсе всего, что связано с его именем. К их советам, мнениям постоянно прислушиваешься, тем более что их открытость, доброжелательность, какая-то даже внимательная щепетильность в общении сочетаются иногда с удивительно твердой и недвусмысленной позицией, когда дело касается важных и принципиальных, на их взгляд, моментов. Вот такая творческая сплоченная команда работала над изданием.
Теперь к самой книге. Вынесенное на обложку имя автора — архиепископа Василия (Кривошеина) однозначно не затерялось среди множества известных имен церковных деятелей ХХ века. Эпитеты «ученый монах», «красный антисоветчик», «неудобная фигура» — это всё применимо к нему и характеризует личность Владыки с разных сторон. Он и «не навязывал», но его и слушали. Он и в глубине веков, в отвлеченных, казалось бы, богословских изысканиях, и одновременно современен и актуален сегодня.
Он и дотошный ученый, афонский аскет, полиглот, но он же и страстный оппонент и спорщик, неравнодушный к большинству современных ему событий как церковной, так и светской жизни. Он задевал и тревожил в людях глубинные пласты.
Вот случай. Еще в советские годы в далеко не столичном, а наоборот даже очень закрытом городе Горьком один молодой человек стал ходить в храм (понятно, что не по причине, скажем, чтобы быть «как все» в партии большинства). Ему в руки попался «Журнал Московской Патриархии», где особое внимание его привлекла не очень большая статья о святителе Григории Паламе за подписью некоего монаха Василия. «Во какие монахи в церкви-то! Здорово пишут», — подумалось ему. Думал ли он тогда, что эта встреча с этим именем станет для него ключевой, знаковой на пути к вере?!
Годы спустя этот человек стал православным издателем и, памятуя о засевшем в памяти давнем впечатлении, поинтересовался, кто же такой этот «монах Василий». Было начало и продолжнеие: cегодня Вадим Матисов — директор издательства «Христианская библиотека», выпустившего книгу трудов архиепископа Василия (Кривошеина), афонского монаха.
Канва биографии Всеволода Александровича Кривошеина, ставшего Владыкой Василием, сама по себе чрезвычайно интересна. События ХХ века — революции, войны, геополитические противостояния, борьба идеологий, порой открытая, а зачастую «подковерная» — крутили и несли его в своей воронке так, что порой Божье присутствие и заступничество становились настолько очевидными, что об этом и сказать было просто. Да, Он его спас!
А в чём Божий Промысел? Зачем жизнь дана тому или этому? Ты молодой, ты уцелел в Гражданской войне, хотя мог и погибнуть, ты в Париже и слушаешь лекции в только что открывшемся Свято-Сергиевском институте. Ты в среде тех людей, «творениями» и «жизнеописаниями» которых сегодня книжные полки полнятся — отец Сергий Булгаков, митрополит Евлогий (Георгиевский), епископ Вениамин (Федченков), Бердяев, Новгородцев, Франк, Лосский, Вышеславцев, Зеньковский, Флоровский, Карташев… Он дышит и наполняется этим, он молод… Но это ли нужно Всеволоду Кривошеину?
Почему так скоро и неожиданно он оказывается на Афоне, что привело его туда и как он реализует сформировавшееся желание остаться здесь?
Промысел… Он афонский монах с 1925 по 1947 год. Он становится «книжным червём», он поселяется в библиотеке Св.-Пантелеимонова монастыря, монастыря Руссик. Жизнь, практически лишенная внешних событий и обращенная внутрь, к богословию Святых Отцов, к постижению тайн богопознания. И всю последующую жизнь это выбранное направление деятельности останется доминирующим, несмотря на административную церковную работу, заинтересованное участие в проблемах «мира сего». Это позволяет так просто (без лукавств и по чину положенного ранжирования) поставить Владыку Василия в ряд наиболее заметных православных богословов ХХ века.
Богословские пристрастия его хорошо представлены и проанализированы во вступительных статьях к частям книги диаконом А. Мусиным:
Такое «патристичное» видение мира, «патристичный» подход к анализу любых не только теоретических, но и житейских проблем — действительно отражают глубинные качества личности Владыки Василия. Его опора на Предание, на Отцов Церкви всегда позволяла иметь свой взгляд в сложных вопросах, относящихся к Вселенскости Православия или межконфессиональных и юрисдикционных отношений.
Его «неклановость», «непартийность» обосновывались прежде всего тем, что он был, как говорится, «человеком Церкви». И это вовсе не означало его неучастия в мирской жизни. Наряду с подмеченной его современниками чертой «не навязывать другим своего мнения», история оставила нам примеры, как архиепископ Василий (Кривошеин) открыто выступал и на Поместном соборе 1971г., и в переписке против того, что считал неправильным в церковной или политической реальности тех трудных десятилетий ХХ века.
Скромность, граничащая с полным и каким-то естественным, без внутренней борьбы, безразличием к деталям быта, показывает нам в нем образец «идеального» монаха. Такой идеал может быть собирательным, молитвенным, подвижническим и духоносным, направленным на спасение вокруг нас тысяч посредством лично тобой достигнутой благодати, как у преп. Серафима Саровского.
А может быть и таким, который расставляет спасающимся огонечки в виде богословских толкований и разъяснений на не всегда очевидном пути к Богу Истинному, чем, собственно, и занимались Святые Отцы, коллективно создавая Предание.
Василий — такой «ученый монах».
Комфорт и поглотившее мир сегодняшнее потребительство с лёгкостью были вытеснены у Владыки сладостью богопознания. Он был натурой словоцентричной!
Думая о нем, чаще всего мысленно обращаешься к фотопортрету — «умные» глаза за толстыми увеличительными стеклами очков, в руке — перо, на столе — рукопись… Еще сожалеешь невольно о временах, когда переписка велась «дедовским» методом: письма писались на материальном носителе, именуемом «бумагой», и почтой путешествовали по миру из пункта «А» в «Б».
От тех времен остаются архивы, которые потомки достают из ящиков письменных столов и долго разбирают. Остаются Личности…
Но, возможно, и не в таких ностальгических пристрастиях кроется истина. Может быть, будущее богословие будет произрастать на «е-мэйлах» и летать через космические спутники связи. Ведь Бог Один и Тот же во все времена, какими бы путями к Нему ни двигаться.
